Интервью Ольги Гашковой. Специально для Историй ОПГ

Сегодняшний выпуск Историй не совсем обычный. Одним из главных ньюсмейкеров последних недель стала изгнанная из профкома Ольга Гашкова, которая сейчас работает в Дивизионе Урал. ОПГ ее боится, простые рабочие ее уважают, поэтому я решил попробовать новый жанр. Я отправил ей письменно несколько вопросов, и получил ответы, которых хватило на целое интервью. Ольга Владимировна говорит очень корректно и уважительно ко всем, но из-за этого ее мнение не становится менее интересным.

- Ольга Владимировна, мы много писали о вашем увольнении из профкома в 2016 году. Но хронология событий широким массам до сих пор неизвестна. Расскажите, как тогда всё было на самом деле, почему у вас появился конфликт с Пьянковым, что он вам тогда говорил тет-а-тет?

- На профкоме он сказал, что мучался со мной восемь лет, и объявил в каком-то заговоре. Разговоров у меня с ним те-а-тет не было, открытого конфликта у нас вообще не было однозначно. Понятия не имею, почему меня Пьянков выгнал из профсоюза, причины вообще не понятны. Возможно, потому что я высказывала порой своё мнение, противоположное его мнению. Может быть из-за того, что в последнее время, как я там работала, председатели чаще всего обращались ко мне со своими проблемами, и я старалась им помочь, решала их проблемы. И как-то он уже был выключен из этого процесса. Это было видно, чувствовалось… С Владимиром Михайловичем Помазкиным мы вообще в последнее время работали в таком хорошем рабочем тандеме и решали порой без участия Пьянкова вопросы. Возможно, он почувствовал свою ненужность. Может, с этого момента, а может, когда я за Игоря Кукушкина вступилась в отчетно-выборную кампанию, когда он выставил свою кандидатуру в председатели, и Пьянков постарался сделать так, чтобы профком не поддержал его кандидатуру, чтобы была только одна кандидатура. И я тогда вступилась за право Кукушкина выдвигать свою кандидатуру, после чего со мной был проведен жесткий такой разговор. Возможно повлияла главный бухгалтер Двойнишникова, которая имеет на Пьянкова влияние. У нас с ней отношения не складывались.

Но есть у меня и другая версия – я была убрана по просьбе работодателя, и Пьянков выполнил эту просьбу.

- После этого вы перешли на работу в Дивизион Урал, то есть стали работать на Евраз. Ваше отношение к компании, к управленческим решениям, взаимодействию с коллективом поменялось относительно того, что вы думали об этом всём, работая в профкоме?

- К компании Евраз я всегда относилась очень положительно, никаких выпадов в ее сторону у меня никогда не было. В компании работают профессионалы, и это видно.

- Вы всё-таки решили вернуться в профсоюз, долго судились, но добились своего. Зачем вам профсоюзный билет? Пьянков, например, говорит, чтобы вредить профкому…

- Вредить профсоюзу я не думаю. Я наоборот хочу, чтобы правильно была организована работа. Работа должна быть направлена на людей, а не на организацию каких-то протестных настроений. Профсоюзный билет у меня с 1982 года, и мне нужной быть членом профсоюзной организации, чтобы помогать работникам комбината в решении возникающих у них проблем, чтобы улучшать качество жизни простых людей.

- Давайте остановимся подробнее на вашем предложении выдать по 1000 рублей к 100-летию ФПСО. Мнение профкома известно, а что вам говорили простые рабочие? Вас поддерживают в коллективе?

- Данное предложение появилось ведь не просто так. Так как я часто бываю в структурных подразделениях и встречаюсь с людьми. И это предложение как раз и родилось на этих встречах, люди спрашивали, будут ли выплаты такие, как в 2016 году. И появилась такая идея, да и повод такой хороший – 100 лет свердловской профсоюзной организации. Я подумала, что каждый член профсоюза должен почувствовать причастность в этому движению. И простые работники в цехах меня поддерживают, им было бы приятно получить эти деньги. Но, как видите, профком мне ответил, что мое предложение не соответствует приоритетным направлениям деятельности профсоюза. Вопрос тогда, почему это в 2016 году соответствовало? А значит можно сделать вывод, что теперь стало всё понятно, и те выплаты были точно под выборы председателя профсоюзой организации.

- Всем очень интересно про забастовочный фонд, который вы якобы собираетесь растратить. Он вообще есть? Когда вы работали в профкоме, вы же знали, где он, сколько там денег? Были случаи, когда профком тратил его, не сообщая ничего коллективу?

- Из заявления Анатолия Александровича, что ему забастовочного фонда хватит на 10 лет, становится понятно, что это его личная подушка безопасности. Но даже когда я работала в профкоме, я не знала размер забастовочного фонда. А знают его размер только два человека – главный бухгалтер и Пьянков, ни предцехкомы не знают, ни члены профкома и сотрудники аппарата. Как он образуется, какие туда отчисления, никто не знает. Поэтому тратили ли они его, не сказав коллективу, я не могу. Но и не исключаю такой возможности.

- Еще одна новость последних недель. Анатолий Александрович решил создавать ячейку в Дивизионе и даже поиздевался над вами, предложив раздавать там листовки. Зачем ему это, почему вы не отреагировали на этот троллинг? И есть ли вообще запрос у коллектива Дивизиона на членство в профсоюзе по вашим ощущениям?

- Создать профсоюзную ячейку в Дивизионе через какой-то никому неизвестный Е-профсоюз – какая-то идиотская идея. Другим словом я назвать это не могу, потому что предложить высокообразованным людям какую-то мошенническую организацию, потому что непонятно, кто тебя там будет защищать и кому платить деньги. Но раз решение о том, что я должна раздавать листовки-обращения, было принято профкомом, то, по уставу, мне приходится его выполнять. И я считаю, что сделал он это для того, чтобы за невыполнение поручения исключить меня из профсоюза. Он делает всё, чтобы меня близко не было.

В Дивизионе отрицательное отношение к членству в профсоюзе, и люди, когда переходили в Дивизион, они же все адекватные, понимающие, сами сделали свой выбор. Никто никого не боится.

- Как вы относитесь к планам Пьянкова и других близких ему товарище баллотироваться в гордуму?

- Я считаю, что профсоюз вообще должен быть вне политики. Если кто-то из членов хочет баллотироваться – пожалуйста, но не надо пользоваться именем профсоюзной организации, доказывайте самостоятельно свои добрые намерения. И уж тем более я категорически против использования денег профсоюза.

- Последний вопрос. Представим, что Пьянков ушел, а вас выбрали новым председателем профсоюза. Во-первых, такое вообще возможно, вы бы хотели стать председателем? И, во-вторых, безотносительно вашего желания, что бы Ольга Владимировна Гашкова поменяла в работе профсоюза? Какие были бы ваши первые действия, так сказать «программа 100 дней»? Как, по-вашему, профсоюз КГОКа должен выстраивать отношения с работодателем в 2018 году, при том, что управляющим директором является такой мощный руководитель как Кушнарев?

- Председателем ППО я быть никогда не хотела и не собираюсь, но изменения, которые нужны, очевидны. Прежде всего, нужно навести порядок в работе аппарата. На сегодняшний день отчетность у них никакая, юридическая поддержка тоже очень слабая, одни разговоры, работы никакой. Или идиотские решения, как привлечение работников Дивизиона Урал в Е-профсоюз.

Я считаю, что надо уходить от практики протестных действий, развивать социальное партнерство, о чем написано в уставе ГМПР как о приоритетном направлении работы. Надо уметь договариваться с работодателем. Также надо больше оказывать помощь председателям цеховых комитетов в решении возникающих у них вопросов. Нужно проводить больше культурно-массовых мероприятий, ведь работа профсоюза должна быть направлена исключительно на людей.